— Нет, ведет себя тихо. Но как он грязен, этот негодяй!
Так сидел он, когда я засыпал, и так сидел он, когда я при блеске утреннего солнца открыл глаза, разбуженный его внезапным восклицанием. Трубка все еще торчала у него изо рта, дым все еще вился кверху, комната была полна табачного тумана, а от пачки табаку, которую я видел вечером, уже ничего не осталось.
— Хорошо. Но что, если письмо написано в понедельник, а послано только сегодня?
— Она только вчера получила эту записку, — сказал Холмс.
— В таком случае, я уеду сейчас же. Но я им должен. Узнайте, сколько я должен, Уотсон. Я совсем размяк и ослабел. Нет сил даже расплатиться.
— Отчего, ведя это дело, вы живете тут, а не на Бейкер-стрит? — спросил я.