Да простит мне небо эти слова, но они сами сорвались с моих уст.
— Нет ничего проще: шесть миль туда и шесть обратно. Вы сами сказали, что когда вы садились в экипаж, лошадь была свежей и шерсть у нее лоснилась. Могло ли это быть, если она прошла двенадцать миль по плохой дороге?
— Говорят ночью, сэр, но сейчас усилился, весь дом в огне.
— Это единственная возможность, — сказала она. — Окно высоко, но, может, вам удастся спрыгнуть.
— Скажите, — вмешался Холмс, — доктор Бичер — это тощий немец с длинным острым носом?
Он еще раз посмотрел на меня долгим вопросительным взглядом и, пожав мне руку своей холодной, влажной рукой, поспешно вышел.