Порри вошел в больничный корпус, и вот тут-то ему стало по-настоящему страшно. Двери во все палаты распахнуты, все кабинеты и процедурные открыты – и нигде ни одной живой души.
– А, ну да, ты же не знаешь! В честь такого дела у нас через неделю бал-маскарад-соревнование. Всякие там эстафеты, бег в бездонных мешках, «Заколдуй меня» с завязанными глазами, соревнования шпагоглотателей. Почти все готовила Канарейка, а ректор только вчера объявился, – Мергиона перешла на таинственный тон, – уставший, исхудавший, злой. Что-то у него там не заладилось. Две недели проторчал в своих высших сферах…
– В надежном месте, – торопливо ответил Югорус. – Никто до нее не может добраться, кроме меня.
– Мудлы… в смысле, нормальные люди могут палить друг в друга из Труб Мордевольта хоть до посинения. Ничего не произойдет. И последний вариант. Очень неприятный.
– Кого? – страшным шепотом переспросил Сен.
– Это надувательство! – возмутился Порри.