– Где этот червяк? Никто, кроме меня, не смеет наказывать моих рабов.
– Айф! Учитель! – Я шарил руками и вертелся, чувствуя, что мои руки удерживает что-то мягкое. Демоны? Духи загробного мира? Я снова попытался пошевелить руками, но их по-прежнему удерживало что-то… Смех. Сначала негромкий, потом все ближе и яснее, и все жизнерадостнее. – Святой Вердон! – произнес я невнятно. – Покажи мне свет, если я должен остаться здесь!
– Пусть Готфрид передаст сообщение. Он всегда умел выручать меня. Они с отцом знакомы с незапамятных времен. Он столько лет был дениссаром, он умеет сообщать неприятные новости.
«Их только несколько человек, – подумал я. Основная часть врагов далеко отсюда, они занимаются нашим левым флангом».
На одну ночь мы воспользовались гостеприимством жителей некой деревушки, где ни у мужчин, ни у женщин, ни у детей не было зубов. После двух лет исключительно неудачной охоты они решили, что их боги, за посланцев которых они приняли нас, не хотят, чтобы эти люди когда-либо ели мясо. После чего они выдрали у себя зубы, дабы избежать соблазна, если вдруг их долину посетит случайный кролик или лисица. Жители ужасающе плохо питались, и Хоффид потратил целый вечер, стараясь разъяснить им, какие из местных растений годятся в пищу. Наконец, отчаявшись, он заявил, что если их долина опустела, то их боги позволяют им переселиться. Александр рассказал беднягам о другой долине, к северу от Кафарны, где за один час можно было поймать пять оленей. На следующее утро, когда мы проснулись, целый народ исчез. Мы совсем задразнили Хоффида, вспоминая его «священные наставления». Он каждый раз заливался краской до самых ушей, а Александр обещал возвести ему в Кафарне храм.
Я приподнялся на локте, слушая ее. Я ни разу не слышал, почему Галадон перестал сражаться. Он никогда не говорил об этом с учениками.