Темнеет. В горницу входит Оксана, шлепая по глиняному полу босыми ногами. Она зажигает коптилку.
Мы оставались в погребе до тех пор, пока по крепостному мосту, горбясь, не пробежали отставшие петлюровцы. Перепрыгивая через трупы людей и лошадей и теряя на ходу карабины и кудлатые папахи, петлюровцы, не глядя на раненых, позабыв обо всем, бежали к окопам, чтобы там, за узеньким мелководным Збручем, укрыться от быстрых конников Котовского.
– А в тот красный дом, что за Новым бульваром! – смело предложил Бобырь. – Мой брат говорил, что в том доме все начальники жалобы от людей принимают.
Сашка Бобырь молча толкнул его первого в широкую дверь. Но Маремуха уперся руками в косяк.
Петька, вконец обиженный, встал, зашмыгал носом и, не сказав ни слова, поплелся к калитке.
Значит, мы разминулись с отцом? Ведь Голутвинцы под городом.