– И капитан, – ответила она мне жалобным голосом, и я вдруг удивительно ясно представил себе, как посреди моря одиноко плавает белая фуражка-капитанка с черным околышем и золотым галуном, а сам капитан, пуская бульки, медленно идет ко дну.
Очень светлая, продолговатая комната. Три окна ее выходят прямо на Семинарскую. Сквозь стекла видны верхушки серебристых тополей, растущих перед зданием в палисаднике. Около самой двери на стене висит большая карта, а сбоку стоит шкаф. Видно, эта девушка – большой начальник, раз у нее есть в этом доме своя отдельная комната, почти такая же, как кабинет директора гимназии Прокоповича.
Я не успел даже вырвать руки – их держал сзади Григоренко – и грохнулся прямо лицом и грудью на камни.
– Вот крест святой, не буду дружить с Григоренко! Нужен он мне, подумаешь!
С той поры Куница еще больше возненавидел Котьку Григоренко.
Я вытер кулаком слезы и спустился во двор вслед за Куницей.