Мы пошли, и я позавидовал смелости Куницы. Почему я сам не догадался сорвать плакат? «Трус! – ругал я себя. – Такой же трус, как и Петька. Ведь никого не было вокруг!»
Клетка зашаталась и чуть не упала. Петька был бледный и смотрел на нас широко открытыми, испуганными глазами.
Поливай их, дождь, сильнее, крепче, пусть на всю жизнь запомнится им этот поход!
Я невольно вспомнил своего отца, который прятался сейчас от петлюровцев там, в Нагорянах, у дядьки Авксентия.
Словно от толчка, мы срываемся с места и, подгоняя один другого, мчимся за каменные гимназические сараи.
Подуст хотел ударить меня вторично, но я быстро пригнулся, и кулак учителя пролетел у меня над головой. Я пустился к двери, но Подуст пересек мне дорогу. Его пенсне упало на пол. Мундир расстегнулся.