– И что же? – поднял дворянскую бровь Бутурлин.
Один лица Гангут притворился пьяным и не встал, но этого снисходительно не заметили – что возьмешь с отвлеченного артиста.
Тут по стародавней традиции таких дружеских бесед должно было наступить ошеломление, размягчение и капитуляция. Увы, традиции не сработали – Татьяна еще больше обозлилась.
Кузенков с улыбкой открыл перед ним двери люкса.
Десятиборец отошел к так называемому «бару» и вернулся с двумя бутылками французского коньяка, – дескать, мы тоже не лыком шиты.
– Бак, ты и в самом деле впадаешь в маразм… – досадливо прервал его Арсений Николаевич.