– Господь направил ваш взгляд, мадам, – прошептал Фофанов и поцеловал Тане руку.
– Нам нужно будет вечером поговорить втроем, – неожиданно жестким голосом – президент в кризисных паузах истории – проговорил Лучников-старший.
Старый сталинист суженными глазами демонстрировал презрение – стратегия, мол, стратегией, а белогвардейская, мол, койка для советской дивчины все равно – помойка.
Хохот был несколько тревожащего свойства.
Сногсшибательно, пробормотал Лучников, к чему же такая, схима?
– Мы с ним в парс играли утром в теннис против уругвайца и ирландца, – пояснил Сабашников. – Продулись, и все из-за него.