Два могучих советских человека смотрели на них сверху.
Юный красавец тряхнул головой, будто пытаясь рассеять наваждение: пустынный мыс, полумузей-полукладбище, тяжелый в византийском стиле русский храм, гигантский, вползающий в Севастополь стальной храм Советов, перебинтованный труп молодой женщины на мозаичном полу, ее хохочущий любовник, развалившийся у колонны… Мустафа повернулся и побежал к церкви.
– Sure, – смущенно сказал дед почему-то по-английски.
Она плакала, клонясь к лучниковской груди, чуть заваливаясь, ее била похмельная дрожь – еще более явный признак заката. Раньше, после ночи греха, Лора Лерова только бойко подмывалась, подмазывалась, подтягивалась и с ходу устремлялась к новым боям. Сейчас душа ее явно алкала какого-нибудь пойла, пусть даже гнусного, портвейного.
Ребята все уже спали, развалившись в креслах. Лучников и Дим Шебеко сидели сзади и беседовали.
Все тут расхохотались, очень довольные. Конфликт был сглажен, но все-таки состоялся, и это было очень важно – состоявшийся, но сглаженный конфликт давал бездну возможностей для размышлений и предположений.