Лучников сжал кулак и слегка постучал им по челюсти Чернока.
– Л ты Остров свой скоро товарищам подаришь, ублюдок, – ворчал Гангут. – Квислинг, – дерьмо, идите вы все в жопу…
Сев и положив перед собой свою папку, Марлен Михайлович поднял глаза. «Портреты» смотрели на него хмуро и деловито, с каждым годом черты усталости и возрастные изменения все больше проступали на них, несмотря на все большие успехи Системы и Учения в мировом масштабе. Взгляд Марлена Михайловича полностью соответствовал установившейся внутри этого учреждения негласной этике, он был в меру деловит и в меру выражал сдержанное, но необходимое обожание. Так полагалось. Нужна была деловитость вкупе с легкой, как бы невольно возникшей влагой обожания.
– Господин Востоков, что ли? – буркнула чрезвычайно недружелюбно Таня.
В холле отеля он подошел к дежурному городовому, показал свой паспорт и пожаловался, что к нему, советскому дипломату, ввалились какие-то пьяницы и мешают отдыхать. Коп тут же побежал вызывать патруль. Нахалы, осмелились нарушить покой «советского товарища».
– Вы уверены, чиф, что это смешное сообщение?