Топтуны, конечно, шоферюгу схватили за грудки – убирай, кричат, свою помойку, заблокировал опермашину, шипят, по твоей вине упустили государственного преступника! Шоферюга, нормально, возмущается – какая же, говорит, это вам помойка, если в ней хлеб, наше богатство. Они ему по шее, сами к фургону, пока разворачивались из-под арки, киоск «Союзпечати» своротили. Выскочила «волга» на оперативный простор, а простор, конечно, он и есть простор – пустыня, только мигалки желтые работают. Ничего, говорит один топтун, далеко не уйдет. Ну, теперь дадут нам, ребята, по пизде мешалкой, говорит второй топтун. Эй, говорит третий топтун шоферюге, дай-ка нам свежего хлеба по батону. Нате, сказал шоферюга, и принес им три горячих булки, пусть пожрут мужики перед служебными неприятностями.
– Просто я люблю это кафе и всегда здесь посиживаю, когда прилетаю из своего Торонто.
«Особый» взгляд из-за дымчатых очков не оставлял Лучникова и тогда, когда он направился на юго-западную лужайку давать пресс-конференцию. Он успел разглядеть даму в черном свитерке и белых брюках. Довольно стройная фигурка, но принадлежит явной американской зануде, какая-нибудь молодая профессорша-русистка. Он спросил Брука, не знает ли тот случайно… Брук случайно все знал – дама приехала из Нью-Йорка на сессию Международной Амнистии, миссис Колифлауа, или мадам Кэбидж, что-то в этом роде, босс… Лучников тут же забыл про даму.
– Ясное дело, – сказал Комаров. – Не в людей же шмалять.
Вылощенный, полный собственного достоинства «мастодонт» чуть повернул голову назад и что-то сказал своим пассажирам. Две «мастодонтихи» поднялись из мягчайших кожаных глубин «руссо-балта» и посмотрели в окно. Пожилая дама и молодая, обе красавицы, не без интереса, прищуренными глазами взирали – но не на паучка в небе, – на Лучникова. Белогвардейская сволочь. Наверное, узнали: позавчера я был на TV. Впрочем, все врэвакуанты так или иначе знают друг друга. Должно быть, эти две сучки сейчас обсуждают, где они меня могли встретить – на вторниках у Беклемишевых, или на четвергах у Оболенских, или на пятницах у Нессельроде…