– Хоть живы-то остались, слава-тебе-господи, – визгливо высказалась женщина, оттягивая собравшееся на груди платье вниз на живот.
– Мы, кажется, опохмелиться собирались, – сказал Гангут, который был уже не рад, что заварил эту кашу.
– Тут у вас, вернее, тут у нас, уже и в себе-то становишься не уверен. Стукач я или не стукач? Какой же я стукач, если они за мной гоняются? Впрочем, может быть, в каком-то косвенном смысле я и стукач…
В общем, здесь не было ничего. Впрочем, не нужно преувеличивать, вернее, преуменьшать достижений: кое-что здесь все-таки было – один сорт конфет, влажные вафли, сорт печенья, рыбные консервы «Завтрак туриста»… В отделе под названием «Гастрономия» имелось нечто страшное – брикет мороженой глубоководной рыбы. Спрессованная индустриальным методом в здоровенную плиту рыба уже не похожа была на рыбу, лишь кое-где на грязно-кровавой поверхности брикета виднелись оскаленные пасти, явившиеся в Фатеж из вечной мглы.
– Братцы, мои, да у него торчком торчит! – сказал со смешком ленивый голосок за спиной Лучникова, – Вот так маячит! Ай да Степанов!
– Я не видел своего сына уже несколько педель, – сказал Арсений Николаевич. – Он прилетает только сегодня ночью.