Капитан Харрингтон легко преодолела оставшиеся несколько метров туннеля, перевернулась в воздухе, ухватилась за алый поручень, отмечавший границу внутреннего гравитационного поля "Бесстрашного", и, словно гимнаст, спрыгнувший с колец, мягко приземлилась на палубу крейсера. На фотографии, в повседневном форменном кителе, женщина выглядела совсем иначе, и ощущение личной обиды отчего-то всколыхнулось в Маккеоне с новой силой. В документах треугольное лицо капитана казалось суровым и неприветливым, почти ледяным, особенно в обрамлении темного ореола коротко стриженных волос. Картинки лгали. Они не сумели передать естественность и живость, некую угловатую привлекательность. Вряд ли можно назвать капитана Харрингтон красивой, решил Алистер, но дело явно не во внешности. Эти резковатые, выразительные черты и огромные темно-карие глаза - экзотически удлиненные и лучащиеся еле сдерживаемым восторгом вопреки "служебному" выражению лица - выходили далеко за рамки таких эфемерных понятий, как "красивая". Она была собой, единственной и неповторимой, и от этого делалось только хуже.