Через пять минут он спускался в лифте; руку оттягивала черная сумка. Жена, одетая в джинсы, сапожки и кожаную куртку, конечно, держала на руках Лизку.
Крейсер приблизился на пять километров, когда разогнанный «бумеранг» прошел над береговой линией. Горючее неумолимо таяло – на таком форсаже Юлька не перетянула бы через весь материк. Рухнула бы где-нибудь далеко за плоскогорьем Астрахань, ближе к Кумским горам.
– Йа-ана-а, – изумленно протянула Юлька отчаянная. – Ты соображаешь, что несешь? Откуда ты можешь это знать?
Наверное, степная живность пряталась и сетовала на подобных пришельцев. Промчались, траву взъерошили… Мы на чужих сетовали – когда они баламутили волжский воздух. А зверушки всякие – на нас.
– Чужие! – в унисон произнесло сразу несколько голосов.
А Хаецкие неотрывно глядели на мигающий глазок коммуникатора и неслышно шевелили губами в такт.