И тогда, ни слова не говоря, Савельев ринулся к сидящему чужому истребителю.
Юлька недоверчиво покосилась на нее, но послушно толкнула дверцу вверх и вышла.
Поправляя накидку, что вечно съезжала на одну сторону, интерпретатор Латиалиламай стремительно вошел в зал одного из трех.
– Есть у меня в жопе специальный барометр. Понятно? Кстати, утро еще не закончилось.
В одно из кресел Гордяев уселся сам, во второе усадил Самохвалова. Остальные расселись в первых рядах. Бандиты на совещание не пошли. Перекинулись десятком слов на своем малопонятном жаргоне, и разошлись в разные стороны, сопровождаемые молчаливыми, как валлакиане, лбами-телохранителями.
Здание казармы пряталось за обширными ангарами, похожими на огромные серые половинки бочек. Зислис и Веригин по очереди миновали дыру в проволочном ограждении и оказались на территории патрульного взвода, приданного космодрому. Едва они показались из-за древнего кирпичного сарая, сложенного еще, наверное, первопоселенцами, их зычно окликнул часовой.