Тело профессора уже сидело, затем мертвые руки мощно уперлись в почерневшие бревна пола, и покойник начал, чуть пошатываясь, вставать. На уже успевшем закоченеть лице что-то вздрогнуло, затрепетали посиневшие веки, медленно открылись глаза. Это были не добродушные и всегда ироничные глаза Семирадского — взгляд был тяжел и злобен, как будто кто-то другой смотрел через них на мир.