– Приехали и вас дожидаются, – доложила Шарон Самойленко. – Уже давно.
До этих самых пор – до трех часов ночи, когда они притащились в его квартиру и он уложил ее спать, в собственной майке уложил, в соответствии со всеми на свете сценариями, имеющими условное название “Ночь нежна, или Утешение бывшей любовницы, попавшей в беду” – вот до этих пор он старательно и успешно задвигал в самый дальний угол сознания ее и все, что у него с ней было.
Он еще посидел перед мерцающим монитором.
Она раскинула на постели одеяло, от движения воздуха со столика разлетелись какие-то бумаги.
Но у Троепольского не было с собой Полькиной фотографии. У него вообще не было никаких фотографий. Прошлое его не интересовало, а фотографии бывают только в прошедшем времени.
Он выворачивался. Ругался. Он стискивал зубы и обзывал ее, и прятал лицо, и злобно и коротко дышал, но она пересилила его.