Значит, пять минут назад здесь был Федин убийца.
Ничем не помог Марату этот разговор, только еще больше его взбудоражил, и в желудке от него почему-то стало гадко, словно Марат целый день глотал не кофе, а смолу.
Такие порезы вполне можно получить, если ударить в лицо человека в очках и осколки разрежут кожу.
– Это все объясняет, – возразил Троепольский. – Все его… придури. Он жил в какой-то крысиной норе, вы видели его квартиру?!
Вот был Федька Греков – странный, веселый, гениальный. Часы у него вечно останавливались, сигареты всегда кончались, он все терял, забывал, упускал, но его картинки были сказочной красоты. Троепольский только похрюкивал восторженно, когда смотрел его работы, даже замечаний почти не делал! А теперь нет никакого Федьки Грекова, и где он – неизвестно. Саша Белошеев все-таки до конца не понимал, как это – умер.
Дело было не только в этом, но она не могла ничего сказать Марату. Она никому и ничего не могла рассказать.