В прямом эфире Татьяна Толстая и Дуня Смирнова “культурно” пытали модного певца, который со страху стрелял по сторонам глазами, как проворовавшийся счетовод, и обеих дам это страшно забавляло. Если бы сегодня не случился самый худший день в жизни Полины Светловой, она с удовольствием посмотрела бы их – почти единственных, кого в принципе можно было смотреть.
– Светлова, ты что?! Опять все сначала?! Сколько это будет продолжаться?! Ты же все про него знаешь, и он не подходит тебе! Он, черт возьми, никому не подходит, кроме самого себя! Ты что?! С ума сошла?!
– И есть, – сказала Лера. – Конечно, есть. Обязательно. Мама куда-то звонила, и оказалось, там что-то не в порядке.
От близкого снега, который летел где-то вверху – вот-вот накроет город, в котором маялся от тоски Троепольский, – ломило голову. Желтые глаза выныривали из близкого мрака, ослепляли и пропадали.
Зря он все это затеял. Не надо было. Недаром инстинкты вопили.
– Может, все еще… ничего, а? – Он просил ее, и от этого его просительного тона, так ему несвойственного, от Полининой брони словно отваливались куски. – Может, все еще можно исправить?! Ты только расскажи мне, и мы вместе подумаем. Пожалуйста.