Он пока ничего не понимал. На вид она была совершенно хладнокровна, наманикюренные пальчики бесстрастно заложили за ухо светлую прядь. Мобильный телефон внезапно грянул первые такты симфонии соль-минор Моцарта, Зоя порылась среди бумаг, отыскала аппаратик, посмотрела в окошечко и нажала кнопку – выключила.
“Бандит должен сидеть в тюрьме”, – энергично говорил Глеб Жеглов, и Троепольский был с ним полностью согласен до тех самых пор, пока в роли бандита не оказался сам. А про себя он точно знал, что он – не бандит.
– И моцион, – согласилась Полина. – Так что ты меня не уговаривай.
На слове “идиотка” Троепольский вдруг вспомнил, что должен был устроить коллективу разборку, и все остальное, включая Шарон Самойленко, моментально вылетело у него из головы.
Кусок стекла. Разбились очки. И как только она подумала про очки, сразу все вспомнилось – светящийся в темноте монитор.
И он опять притопнул, и повернулся, и открыл было рот, чтобы продолжить причитания, но Троепольский больше слушать не желал.