В битье головой о стену тоже не было никакого смысла, но он ничего не мог с собой поделать.
Он поступил в университет, научился пить пиво, кататься на лыжах и нюхать кокаин. Он даже научился говорить без своего провинциального акцента, который он ненавидел так остро, что несколько лет в московских компаниях предпочитал молчать — только бы никто не понял, что он говорит не так, как окружающие.
— Потому что началась большая игра, — сказал Шубин, и какое-то воспоминание тенью мелькнуло в ее голове. Мелькнуло и пропало. Он подошел к Лидии и присел перед ней на корточки. И зачем-то снял очки.
Снова хлопнула дверь. Пятясь, вышла девица и выволокла за собой коляску. Поправила что-то внутри белого свертка и покатила коляску по дорожке.
Лидия злобно пнула ногой дерматиновую дверь своей квартиры и потащилась вниз по лестнице.
В трубке молчали довольно долго, но Егор почему-то ее не бросал.