– А Николаев? – искренне удивился Леня. – Да он ни за что бы не, поверил, что ты воруешь! Вот и пришлось!
– Ничего не знаю про вашего Сергея Константиновича.
Все пятнадцать лет теща называла его “бревно бесчувственное”, и отчасти он был с ней согласен.
Почему он в такой панике? Ведь все позади! Никогда в жизни ее муж не боялся за нее – он был так уверен в себе, в ней, в жизни, что, даже когда она рожала Тима, был совершенно спокоен. Мама потом говорила, что “это не муж и не отец, а бревно бесчувственное”.
Она пожала плечами под домашним свитером из разноцветной шерсти. У свитера был обширный вырез, и в этом вырезе виднелось много матово посверкивающего чистой кожей тела, и капитану это мешало.
Он даже не поцеловал ее ни разу в жизни. Он понятия не имел, как это – поцеловать ее. Он вообще не ;лишком уверен, что ее можно целовать. А ее пальцы? Сожмутся в кулаки, стискивая его, или вопьются, как щупальца, или оттолкнут его?