— Морнингсайдовский «спид», брат, — замечает Картошка.
Глазгоская белая шваль, то есть семья моего папика, приезжала каждый год в июле на марш оранжевых и от случая к случаю — на матчи «Рейнджерсов» в «Истер-роуде» или «Тайнкасле». Лучше бы эти суки оставались в Драмчэпеле. Впрочем, все они довольно благосклонно восприняли мою маленькую трогательную речь в память о Билли и торжественно закивали. Все, за исключением Чарли, который понял моё подлинное настроение.
Франко улыбнулся и захуярил чуваку ногой по яйцам. Я почувствовал этот удар.
— Чиста, как утренний снег, — сказал он мне.
— Да брось ты, Ленни, хуй с ними. Они мухи не обидят, сидят себе, никого не трогают. Допивай своё пиво, и пошли к Нацу. Я звякну Билли и Джэкки.
У неё были большие красивые глаза и тонкий, заострённый подбородок. Ему показалось, что он уже где-то видел её.