— А ты бы вообще помалкивал! Ты б не снял шлюху, если б даже зажал свой хуй между карточками «Америкэн Экспресс» и «Эксесс».
На остановке на Лейт-уок (1) не было ни одного такси. А когда не надо — сколько угодно. Вроде бы только август, а у меня аж яйца задубели. Ломки ещё не начались, но они уже, бля, в пути, будь уверен.
Бегби спрятал свою шишку и застегнул ширинку, а потом набрал в пригоршню спермы, перемешанной с землёй, и размазал её Гэри по лицу.
Меня называют Дохлым, грозой неудачников, бичом тупорылых. Вот тебе, Фидо, или Рокки, или Рэмбо, или Тайсон, или как там ещё тебя, на хуй, окрестил твой проебавший все свои мозги хозяин. Вот тебе за всех детишек, которых ты загрыз, за лица, которые ты изуродовал, и дерьмо, которое ты наложил на наших улицах. Но, в первую очередь, это тебе за то то дерьмо, которым ты засрал все наши парки, дерьмо, в которое всегда вступает Саймон, когда играет полузащитником за «Эббихилл Этлетик» во время Лотианского воскресного чемпионата любительских команд.
— Ну вот, — сказал он таким тоном, будто я принял его точку зрения. — А тут ещё два миллиона на подходе. Как тебе это понравится?
Лора отступила назад и полюбовалась своей работой.