«И сказал господь Авраму: пойди из земли твоей, от родства твоего и из дома отца твоего (и иди) в землю, которую я укажу тебе; и я произведу от тебя великий народ, и благословлю тебя, и возвеличу имя твое; и будешь ты в благословение; я благословлю благословляющих тебя, и злословящих тебя прокляну; и благословятся в тебе все племена земные» (Бытие глава 12, стихи 1-3).
Увы! Эти простодушные филистимляне попали пальцем в небо: они очень скоро изведали на себе скверный характер библейского бога. В вечер водворения «ковчега» в храме азотском жрецы Дагона возвратились домой, оставив на ночь своего бога с глазу на глаз с еврейским богом. Если бы вместо еврейского бога Яхве финикиянам посчастливилось завладеть каким-нибудь египетским Анубисом, или персидским Ормуздом, или греческим Аполлоном, все сошло бы благополучно в эту и в последующие ночи. Оба бога приятельски покалякали бы, рассказали бы друг другу курьезы из области религиозного помешательства своих верующих и легли бы спать.
— Совершенно верно, сынок, — ответил бы «создатель».
Ахитофел дал ещё и другой совет Авессалому, а именно — набрать 12 000 человек и немедленно пуститься преследовать Давида. Но некто Хусий посоветовал ему прежде всего обратиться с воззванием ко всему Израилю, от Дана до Вирсавии. Этот последний совет больше понравился Авессалому. Ахитофел, раздосадованный тем, что его не послушали, покончил с собой. В конце концов мятежники потерпели поражение в Ефраимском лесу, где 20 000 солдат Авессалома были убиты войсками царя под командой Иоава. Во время бегства сын Давида, сидевший верхом на муле, запутался волосами между ветвями дуба и так и повис, а мул убежал. Иоав пронзил Авессалома тремя мечами. Этот эпизод, кажется, притянут-таки за волосы, не правда ли? Что касается Давида, то, когда он узнал о смерти прекрасного молодого человека, он пролил обильные слезы и повторял: «Сын мой, Авессалом! Авессалом, сын мой!»
Короткая история этого Адера сама по себе вопиюще противоречит всему предыдущему.
Открыл ли ему это бог? Павел этого не говорит. Стал ли он потом ученее? Если допустить это, то надо допустить также, что он пребывал в невежестве довольно значительное время, уже будучи апостолом.