Это место из «священного писания» следовало бы особенно вдумчиво прочитать всякому, кто смиренно слушает разглагольствования религиозных проповедников о боге вообще и о библейском в частности.
«И пришел на одно место, и остался там ночевать, потому что зашло солнце.
Потифар, виночерпий, фараон и его министры — словом, все египтяне, участвующие в деле, имеют веру, не сходную с верой Иосифа. Однако они не покидают своих богов ради того одного, что Иосиф, просвещенный богом Яхве, является более проницательным, чем египетские жрецы. Каждый остается при своей религии: вера одних не противоречит вере других. Иосиф остается верным Яхве, даже женясь на дочери языческого жреца, и душа в душу живет с Асенефой, хотя эта последняя вовсе и не переходит в еврейскую веру. С этой точки зрения настоящий эпизод в высшей степени многозначителен. Иосиф отнюдь не пользуется своей почти верховной властью, чтобы вербовать новых адептов для своей религии. С него довольно знать, что Яхве обладает сверхъестественным могуществом и гораздо более силен, чем все божества подведомственного ему народа.
Этой божественной остротой кончается Книга Ионы. Конец жалкий, ибо, в конце концов, чудо с кустиком ничто рядом с китовьим чудом, сентенция же весьма мало соответствует зверски кровожадной линии, которую последовательно проводят библейские авторы.
Пророк, воротивший его с дороги, услышав это, сказал: это тот человек божий, который не повиновался устам господа; господь предал его льву…
Народ наконец восстал против такой жреческой власти. Царь был избран: священные знамения провозгласили волю неба, народ утвердил её, и Самуил затрепетал. Мало того что он ненавидит во мне властителя, избранного небом; он ненавидит во мне и пророка. Ведь он знает, что, подобно ему, я имею дар провидения и что я пророчествовал, как он. Новая поговорка, распространившаяся в Израиле, — «Саул также в ряду пророков» — сильно оскорбляет его слух. И его почитают ещё, к моему несчастью; он жрец, поэтому он опасен.