У нас было много героев: Чапаев, Щорс, Котовский, Тухачевский, Уборевич, Буденный, Троцкий, Склянский, Фабрициус… Когда ни один из них не успел получить еще ни одного ордена, у Блюхера их уже полная грудь.
Великая река Днепр — оборонительный рубеж. На Днепре — флотилия. Мосты взорвать, а флотилия, действуя из-за островов, из проток левого берега не позволит наводить переправы. Дотянуть до зимы, а зимой немцы воевать не готовы. Нов 1940 году Днепровская флотилия (база — в Киеве) была расформирована. Как раз командующим Киевским военным округом до назначения в Генштаб был Жуков. Не иначе расформировали флотилию по причине сталинского страха. А корабли бывшей Днепровской флотилии перебросили на Дунай и Припять, где они усилить нашу оборону не могли никак, но зато могли действовать в наступательной войне вплоть до Берлина и Вены. Если все это Сталин со страху натворил, то почему Жуков ему не возражал?
Ранее в списках расстрелянных мы видели людей, занимавших должность коменданта Кремля. Теперь-то мы понимаем, что их расстреляли вовсе не зря. Если они так относились к своим обязанностям, если проявляли преступную халатность, то учить их можно было только расстрелом.
Первая чистая пуля должна быть предупредительной. Она не должна прошить человека. Если одна из пуль, убивших человека, чистая, значит, солдат пойдет под трибунал.
В момент ареста М.П. Фриновский занимал высокий пост народного комиссара, то есть министра, Военно-Морского Флота СССР. Остальные в пятерке расстрелянных командармов 1 ранга не занимали столь ответственных должностей: один — заместитель наркома, трое — командующие округами.
Так вот: не мог Сталин испугаться после того, как война уже началась. Поведение Сталина в первые дни войны, мягко говоря, нестандартное. Он вел себя так, как никто себя в страхе не ведет. Более того, он не похож и на самого себя. Свидетельство генерал-полковника Яковлева не единственное. Их много. В первые, самые страшные дни войны Сталин должен был улыбаться, шутить, смеяться.