Это тот самый момент войны, когда западные союзники выразили сомнение в точности советских сводок о количестве захваченных пленных. И тогда Верховный Режиссер приказал немецких пленных показать всему миру. И мощные колонны германских солдат (не отощавших, из лагерей, а свеженьких, с полей сражений) погнали по улицам Москвы. Во главе колонн — немецкие генералы и целые полки офицеров, за ними несметные полчища солдат. Замыкали шествие вот уже три года бездействующие, а тут вдруг со всей Москвы мобилизованные поливальные машины. За годы войны Москва отвыкла от такой роскоши. Все — для фронта, все — для победы. Потому бензин — фронту. Потому давно не чистили московские улицы машинами и машинами не поливали. Но для такого случая Верховный Режиссер приказал выделить бензин из неприкосновенного резерва Ставки ВГК. Как для боевой операции. Сталин приказал мыть и чистить московские улицы вслед за колоннами пленных завоевателей.
Для руководства двумя-тремя стрелковыми дивизиями надо иметь штаб стрелкового корпуса с комплектом корпусных частей, включая тяжелые корпусные артиллерийские полки, зенитные дивизионы, батальоны связи и т.д. Сколько их потребуется? Тухачевский явно в такие расчеты не ударялся. Кому не лень — посчитайте, сколько же нужно было развернуть корпусных штабов! Считайте за гениального полководца. И воспевайте его мудрость.
А может быть, он не знал, что цифры нуждаются в уточнении? Если так, значит, он был дурак. Все понимают, что надо уточнить цифры, один начальник Генштаба этого не понимает: В этом случае его тоже следовало гнать с высокого поста. Ибо самый опасный человек в Генштабе — это человек глупый. Придурковатый начальник Генштаба — это вроде безалаберного оператора на чернобыльском реакторе.
Частенько бывают у меня разговоры с органами товарища Ежова.
Да, всех так сразу и не упомнишь. Нам в голову вбивали: пять из пяти! пять из пяти! пять из пяти! Но имен великолепной пятерки не называли. Среди западных историков я не встретил ни одного, кто вспомнил бы все пять имен. О трагедии Красной Армии кричат многие, но в детали никто не вникал.