Валентин вышел, обмахиваясь веером из десяток.
– Привет, ударник! – ответно крикнул Сергей Николаич, ближе подходя с Мариной.
Из них исходила какая-то испепеляющая горячая энергия, от которой, нет, не делалось жутко, наоборот, – Марину охватило чувство понимания, теплоты и участия, она вдруг прониклась симпатией к этому угловатому человеку, стремящемуся во что бы то ни стало поделиться собой, переубедить ее.
Марина легла щекой на тяжелую сыроватую подушку, стеклянную дверь плотно притворили.
Марина достала из широкого воротника свитера свои волосы и босая побежала на кухню.
– Вообще. Все. Все у вас плохо. И дома. И жизнь. Ой… тут очень плохо…