– Все, все! Все в парядкэ! – надсадно, как на зимнем митинге кричала трубка, – Кагда за дэньгами приедэшь?!
– Идеальное состояние для таких этюдов – полусон. Тогда вообще полетит, как пух Эола.
Марине казалось, что она целуется первый раз в жизни. Это длилось бесконечно долго, потом губы и языки запросили других губ и других языков: перед глазами проплыл Сашенькин живот, показались золотистые кустики по краям розового оврага, из сочно расходящейся глубины которого тек сладковатый запах и выглядывало что-то родное и знакомое.
– Молодец. Я вот до сих пор готовить не научусь.
Они показались очень холодными, холоднее непрочного, потрескивающего под ногами ледка.
– Приезжай сейчас! Я завтра к Шурэ еду, на полмэсяца! У меня с собой!