– Ну за дэньгами, дарагая, мы же кожу запарили!
Ей казалось, что вот-вот кто-то подойдет к окну, да и не кто-то, а бабушка, или может – Марина? Та самая Марина – пятнадцатилетняя, в белом платье, с подвитыми, разбросанными по плечам волосами.
Марина опустилась на скрипучий венский стул, распаковала желтую пирамидку сыра и принялась резать его тяжелым серебряным ножом.
– И на моих тоже. – проговорил Коломийцев, подходя, – Золотарев еле-еле успел к семи часам встать к станку и, как следует не осмотрев его, включил. Затем он небрежно закрепил деталь и от соприкосновения с расточными головками она сошла со своего места, повредив резцы и деформировав головки.
– И в следующий раз будь посерьезней! – крикнула вдогонку Олегу Марина и, зажав подмышкой ноты, пошла в преподавательскую.
Там, в пятнах света, в сбившейся простыне сплелись два обнаженных тела.