Кровать заскрипела чаще, и до Марины долетел слабый стон.
Сильное опьянение всегда раскалывало память, вызывая рой ярких воспоминаний, вспыхивающих контрастными живыми слайдами: улыбающийся дядя Володя, поправляющая шляпу бабушка, надвигающиеся из темноты глаза Марии, исполосованная спина Наташки, неловко спешащая подмыться Барбара, громко хохочущий негр…
Бабушкины медные часы на стене показывали второй час ночи.
– По грудь войди, не бойся! – кричал уплывающий отец, увозя за собой белые, поднятые ногами взрывы.
– Бэзусловно, – продолговатые овалы ложились на дощечку.
– Тогда пошли отсюда. А то я тоже жопу отморозила.