Под темно-коричневой корочкой чувствовалось мягкое содержимое.
— Я, брат, похлебаю малость, тебе оставлю…
— Я предлагаю вам добровольно предъявить антисоветскую литературу.
— Слушайте, идите отдохните, успокойтесь…
Тищенко, как лунатик, поплелся по дороге — оступаясь, разбрызгивая грязь, с трудом выдирая сапоги из коричневой жижи.
— Ещё бы! Жизнь армейца не балует, что ты там говори…Только ты знаешь, я б хотел и поцелуи захватить, как сухари.