И освещённые грозою волны в форштевень бились белой головой, по клотики эскадру зарывали в густую пену оголтелых вод, и, как в чугун закованные, дали качали ослеплённый небосвод.
Нянечка отжала тряпку над ведром и положила на подоконник.
Строитель стоит у степного причала на новом готовом участке канала.
— Тебя что, прослабило? — Людмила Львовна заглянула в горшок Фокина.
— Бог ты мой… пуговица! А как же… бог ты мой… это что ж… Синус! Смотри, пуговица!
— Тааак, — Кедрин затянулся и, выпуская дым, удивленно покачал головой, — это что такое?