Он повернулся к Тищенко. Тот отпрянул в тьму.
— Постой, постой, в честь чего это? — Тумаков поставил стакан, взял верстку. — Как за Морозова? А он где?
Леха сел на кровать, разорвал пакетик, стал жевать норму.
— Кто покакал, тот не шумит и спускается в зал. Не шумит и не задерживается, Рубцова!
— Ну, слава тебе, Господи, огребли, — перекрестилась баба Настя.
— Если он коня оставит и пешкой вперед, тогда шах, он ушел, ты королем, он пешкой, слоном к пешке. Вроде все в ажуре.