Те, словно воробьи, брызнули во все стороны, но через минуту снова сбились в плотную кучку.
— Ха! Любовь! — Щукарь презрительно улыбнулся. — Да что она стоит, твоя любовь, без хорошего харча? Тьфу, и больше ничего! Не покорми тебя с недельку, так от тебя не то что Куприяновна, но и родная жена откажется.
Под скрип колесен плугов Кондрат объяснял Давыдову простые, десятилетиями складывавшиеся основы пахоты на быках.
— Не моги ее телешить! Что успела одеть, — черт с ней, а узел забери.
Теперь пришла очередь вздохнуть Куприяновне, и она вздохнула всей могучей грудью — да с таким усердием, что под мышкой у нее во всю длину шва с треском лопнула старенькая кофточка.
— Бригадиру скажу, а писать тут нечего, и без вас бюрократизму и разной писанины хватает.