— Как так? — обиделся Андрей и даже сапог перестал стаскивать.
— Дальше думаю: «Дай-ка я повидаюсь с Лукичом, погляжу как он следит своими обутками». Нарочно разыскал его, вроде по делу — про железо на лемехи спросить, глянул на ноги, а он в валенках! Морозцы тогда стояли. Будто между прочим, спросил у него: «Видал, Лукич, убиенных?» — «Нет, говорит, терпеть не могу мертвых глядеть, а особливо убиенных. У меня, говорит, на это сердце слабое. Но все-таки придется зараз сходить туда». И опять я спрашиваю промеж прочего разговора: «Давно ли, мол, видался с покойником?» — «Да давненько, говорит, ишо на той неделе. Вот, говорит, какие злодеи промеж нас живут! Решили жизни какого богатыря, а за что — неизвестно. Смирный он человек был, никого сроду не обидел. Чтоб у них руки, у проклятых, отсохли!»
— Какое там горе, никакого горя нету. Было, да быльем поросло.
— Так тут же свои люди, кого же мне стесняться?
— Небось сможешь! — коротко отвечала Марина.
— Можно. — Давыдов вскочил с койки, накинул пиджак.