Майданников достал засаленную записную книжонку, торопливо стал искать исчерченные каракулями странички.
— Давай спытаем, — подумав, серьезно и осторожно отвечал Куженков.
— Пропали! Погубила родная мамаша! Голову сняла!
Был он широк в груди и по-кавалерийски клещеног. Над желтоватыми глазами его с непомерно большими, как смолой налитыми, зрачками срослись разлатые черные брови. Он был бы красив той неброской, но запоминающейся мужественной красотой, если бы не слишком хищный вырез ноздрей небольшого ястребиного носа, не мутная наволочь в глазах.
Она хотела добавить: «милый» — и, испугавшись, крепко сжала губы.
— Гони всех отсюда! — суровея, приказал Давыдов. — Чтобы, кроме дежурного и помощников, никого не было! Сена по скольку даешь? Весишь дачу?