Сенная труха густо крыла мокрую от пота рубаху Щукаря, в клочкастой бороденке торчали обзерненные головки пырея, пересохшие травяные былки и листья, желтая осыпь донника. Лицо деда Щукаря было вишнево-красно, печать безмерного испуга лежала на нем, по вискам на бороду и щеки стремился пот…
Корчжинский поморщился. К сердцу его, непрошенная, подкатилась жалость, но он взял себя в руки. Он был твердо убежден, что Нагульнов — зло для партии и что его надо не только снять с работы, но и исключить из партии. Мнение его разделяли все, за исключением Балабина.
Вечером как-то к Давыдову на квартиру пришла делегация от стариков.
— Да изволь, только труды твои пропадут даром, — согласился Давыдов.
в ячейку коммунистической гремяченской партии.
— Господин полковник, может быть, разрешите чем-нибудь угостить? По-простецки, чем богаты, тем и рады!