Да с тем как шарахнет в деда Щукаря кашей из своей миски!
— А ты пужливый стал! — улыбнулся Титок и, хлестнув коня налыгачем, поскакал вперед.
— Потому собрание и молчит. Я только объяснил, какой был в прошлом дорогом времени Тит Бородин, нынешний кулак.
— Семеро… — шепотом ответила Демкина жена, от сладкого ожидания боясь поднять глаза.
— Видал ты его? — нетерпеливо спросил Разметнов.
Из года в год «подсоблял» Лапшинову Никита Хопров; задаром пахал, волочил, совал лапшиновской молотилке лапшиновскую пшеницу, стоя зубарем. А потом приходил домой, садился за стол, хоронил в чугунных ладонях свое широкое рыжеусое лицо, думал: «До коих же пор так? Убью!»