— В станицу еду зараз, заехал что-нибудь перекусить на дорогу.
А наутро двадцать три быка не могли встать с пола. Ночью замерзший песок не пропускал бычиной мочи, бык ложился на мокрое и примерзал… Некоторые поднялись, оставив на окаменелом песке клочья кожи, у четырех отломились примерзшие хвосты, остальные передрогли, захворали.
— Он тебе не из родни? Почему ты за него вступаешься?
— С хлеба на квас, — передвинув шашку, коротко отозвался Островнов.
— Спасибо тебе за все, дорогой Ипполит Сидорович!
— Было такое дело. Не потаюсь, всплакнул. Жалко было расставаться. Мне эти быки не от родителя в наследство достались, а нажил их сам, своим горбом. Они мне нелегко достались, эти быки! Это дело прошлое, отец. А что тут для партии вредного от моих прошедших слез?