Огни начали гаснуть, и оркестр заиграл увертюру.
– Если его обвиняют несправедливо, то да.
– Почти всегда, когда дело закончено, я пытаюсь понять свое ощущение: восторжествовало правосудие или нет? Но в данном случае, скажу вам откровенно, я в этом не уверен.
Томас посмотрел на свои золотые часы. Было три часа ночи, ему давно надо было быть в постели. Выдался длинный день, и он устал. Я становлюсь слишком стар для подобных баталий, подумал он.
О боже, подумала она, зачем я сказала это? Зачем ему знать, как часто она думала о нем в последние месяцы.
– О, я не буду, – стонала женщина. – Давай…