Сквозь толпу пыталась пробиться Мэвис Моттрэм. Ева сделала вид, что не замечает ее. Она представила себе Генри в постели с той жуткой немецкой девкой и в этот момент меньше всего хотела видеть Мэвис. К тому же в глубине души она все еще винила Мэвис за то, что та уговорила ее пойти на этот дурацкий семинар. Останься Ева дома, ничего бы сейчас не случилось.
– Участвует в осаде. Могу попробовать позвонить ему.
Больше ни слова не говоря, Ева села за руль. Через десять минут в сопровождении небольшого эскорта репортерских машин она затормозила у въезда на Фаррингтон-роуд, блокированного полицией. Там же Госдайк что-то тщетно доказывал сержанту полиции.
– А я думала, в Аргентине больше нет никаких тупамарос. Их вроде всех поубивали.
– А я мужчина и желаю таковым остаться, поэтому ваши взгляды меня очень даже интересуют. В Индии уже знаете до чего докатились? Так вот, предупреждаю: если уйду отсюда без яиц и с тоненьким меццо-сопрано вместо голоса, вернусь обратно со здоровенным тесаком и такую вам социогенетику устрою!
Но близняшки в его сочувствии совсем не нуждались. Они чудесно проводили время. Когда прошел легкий испуг от звона разлетающихся стекол и беспорядочной пальбы террористов на кухне и в передней, их вместе с миссис Де Фракас заперли в подвале. Пожилая женщина была само спокойствие и принимала события наверху как само собой разумеющееся, девочки поступали так же. Кроме того, подвал всегда был для них запретной зоной.