— Я тебя тоже люблю, дорогая сестра. — Он открыл перед ней дверь и проводил к высокому месту рядом с королем. Почетное место по другую руку от Томмена предназначалось Маргери. Та, войдя со своим маленьким мужем, обняла и расцеловала Серсею.
— Он получил бы еще один оплот — и добычу. Он нуждается в золоте, чтобы расплачиваться со своими наемниками. Набегом на западный берег он надеется отвлечь нас от Драконьего Камня и Штормового Предела.
В полночь заскрипели Отцовы Двери, и вошли септоны — много, несколько сотен. Одни, Праведные, в серебряных одеждах и кристальных тиарах, другие, смиренные иноки, с кристаллами на шее и в белых рясах, подпоясанных семью шнурами, каждый разного цвета. Через Материнские Двери с тихим пением, по семеро в ряд, входили белые септы. Молчаливые Сестры, служительницы смерти, вереницей спускались по Ступеням Неведомого. На их закрытых платками лицах виднелись только глаза. Явились также нищие братья в бурых, песочных, а то и вовсе не крашеных домотканых хламидах, с вервием вместо пояса. У них на шее висели либо железные молотки Кузнеца, либо чаши для подаяния.
— Сфинкс не загадывает загадки — он сам загадка. Тебе понятно, что это значит?
— Я видел, как она дралась с этими Скоморохами, ваша милость, — вставил сир Хиль. — Она сильнее многих мужчин и так проворна, что…
Арья зашлепала вверх по ступенькам в чем мать родила, крепко держа Иглу. На середине лестницы под ноги ей подвернулся расшатанный камень. Присев, она попыталась расшатать его еще больше, выковыривая ногтями крошки извести. После долгих усилий камень подался, и она обеими руками вытащила его.