Ты потрясающая женщина, Ева! Мы стоим под душем, мокрые, голые, полумертвые после бурной ночи, а ты по-прежнему смотришь на меня холодными, полными подозрения глазами.
– Не знала, что сенатор и мой начальник находятся в таких близких отношениях, – сказала Ева, шагнув вперед. – И что оба с такой легкостью транжирят деньги налогоплательщиков.
– Просто был слишком долгий день. Кончился он тем, что один из твоих жильцов насмерть подавился, закусывая на сон грядущий. Упал лицом в пирог с заварным кремом!
И записка… Она прочла ее в сотый раз. Откуда он знал, что удовлетворится шестью? Он их уже выбрал? У него есть список обреченных?
– Вы одна? – спросил дрожащий женский голос.
– Не думаю. Впрочем, насколько я помню, Шерон как-то раз звонила Джорджи, спрашивала, не интересуется ли та кое-какими новыми штучками. Джорджи проявила интерес. Ах да, еще Шерон рассказывала, что получила от Джорджи в знак благодарности дюжину свежих роз – роскошных роз! Шерон чуть с ума не сошла от радости. Меня, помню, поразила эта старомодная приверженность этикету.