Ему нравилось слушать ее, нравилось смотреть в ее бездонные голубые глаза, опушенные длинными черными ресницами. Казалось невозможным отвести от них взгляд.
– Правда? – Тронутый до глубины души, Филип повертел отполированную до блеска деталь, будто подмигнувшую ему.
Филип отвернулся и уставился на черную воду. Сердце ныло, голова раскалывалась.
Он был груб, небрежен, требователен и… неотразим.
– Мы были слишком взрослыми для качелей, но у нас всегда была собака, и мы вечно гоняли мяч или тузили друг друга. Это наш дом, – сказал Филип.
– На первый взгляд ты кажешься воспитанной, образованной, целеустремленной женщиной, которая любит белое вино и держит своих мужчин на безопасной дистанции, но и это только часть правды. – Яхта мягко ударилась о причал, и, выключив двигатель, Филип спрыгнул на пристань, чтобы закрепить тросы. – Думаю, мы оба отлично развлечемся, раскрывая то, что не видно глазу.