Однако, как только мы оказались в коридоре, храбрости у меня поубавилось. Мы могли бы сообщить Руслану о появлении привидения — пусть у него голова болит. Я покосилась на подружку, но промолчала, только выразительно вздохнула.
В тот момент я зябко ежилась на заднем сиденье «копейки», тосковала о родном железе и втайне лелеяла надежду его вернуть, искренне веря, что все самое скверное со мной уже случилось, даже не подозревая, что очень скоро питерские приключения покажутся мне сущей ерундой.
— Подожди. Иди проверь Льва Николаевича. Может, он уже давно… может, торопиться не стоит.
Мы выбрались из подвала, подошли к шахте, Руслан заглянул в нее и покачал головой.
— Я гадости не для своего удовольствия говорю, а для твоей пользы. Потому что бабья натура мне очень хорошо известна. Ты ж Ромку правда любишь, наделаешь глупостей, а схитрить сообразительности не хватит, начнешь терзаться да каяться. А у него ума самый минимум, зато темперамент ого-го, и выйдет полное дерьмо: молилась ли ты на ночь, Дездемона. А вы мне люди не чужие, и я переживаю.
— У него в доме завелось привидение, — брякнула Женька немного невпопад. — Если честно, там вообще бог знает что творится. Мы даже решили, что они с этой его Олимпиадой упыри.