Составив план на завтра, я посоветовала себе уснуть и действительно вскоре уснула. Утро смешало все мои планы. Проснулась я ни свет ни заря, и опять оттого, что под окнами шумели, кто-то зычно матерился, а я подумала: просто сумасшедший дом какой-то. Женька сидела на подоконнике, высунувшись в окно, и готовилась свалиться в любую минуту.
— Что случилось? — сонно щурясь, спросил он. Внутри у меня что-то булькнуло, и я ухватилась за Женьку, чтобы не грохнуться в обморок.
— Да что вы, — махнула рукой Люба. — Он, можно сказать, наш, местный. Этот дом год назад построил, а раньше здесь старый дом стоял, после пожара его снесли… И отец Льва Николаевича здесь жил, и дед.
— У наших точно нет. Может, кто-то с большой земли или с соседних островов порыбачить решил. Хотя у нас чужаки редкость… Вы ей не скажете? — помолчав, спросила она.
— Тот еще тип. — И удалился, оставив меня изнывать от беспокойства и любопытства.
— Конечно, не убивал, — всхлипнула Олимпиада. — Где ему… Он с детства точно ангелочек, вылитая Лидочка, царство ей небесное. А она-то его любила, только ради деток и жила. А вот Левка щелгуновской породы оказался, точно зверь лютый.