— Давайте вернемся к этим стонам, — вмешалась я. — Сегодня ночью вы их в первый раз слышали?
Мы бросились в его комнату, влетели без стука и включили свет, Лев Николаевич поднял голову и уставился на нас с видом полнейшего недоумения, а мы поспешно ретировались, бормоча «извините».
— По головке, может, и не гладили, но дело замяли. С одной стороны, заслуженный человек, в летах и медалях, с другой — молодая вертихвостка, путалась с кем ни попадя. Чего только не наплели: договорились до того, что она сама застрелилась. Словом, осиротели детки, растила их моя тетка. Да, видно, дурная кровь свое дело сделала. Выросли, да не порадовали. Один точно сыч в отцовском доме сидит, должно быть, есть ему за что людей бояться, а другой…
— Слышь-ка, видно, твой Ромка большой человек, как назвала его фамилию, так мент запел совсем другим голосом.
— Завтра утром, как только Женька позвонит ему.